Лидер мирового "паунда" российский борец вольного стиля Абдулрашид Садулаев - олимпийский чемпион, четырёхкратный чемпион мира, четырёхкратный победитель чемпионата Европы, двукратный обладатель золота Европейских игр. 

Борец пообщался с корреспондентом новостного регионального ресурса "Это Кавказ". Беседа получилась занимательная, искренняя.

А началось всё с того, что Садулаев "познакомил" корреспондента ресурса со своим красавцем-конём...

— Это Танк, знакомьтесь!

— Разве это не ты «Русский танк»? 
— Да, а он просто Танк. (смеётся). У него по паспорту было имя Семендер. Но мне кажется, что имя, которое я ему дал, лучше подходит по характеру. Он очень резвый и резкий конь, своенравный, но мы нашли общий язык. Я вообще давно на коне, ещё с самого детства. Танк помогает мне держать себя в хорошей физической форме. А недавно был в горах и там тоже скакал, люблю я это занятие. Вот, решил проведать дедушку...

— Того самого, который готовил тебя к Олимпиаде в Рио, дав в руки плуг и указав на огород?
— Да, это он самый (смеётся). Он меня так готовил к моему главному соревнованию. И сработало: вернулся с золотом.

— А сейчас ты берёшь в руки плуг или подготовка к Токио проходит иначе?
— Нет, огород я уже не пашу (улыбается), для этого есть другие люди, техника. У меня просто нет времени: постоянные тренировки, сборы, разъезды.

— Так было до пандемии. Чем занимаешься на самоизоляции?
— Появилось много свободного времени, и я возобновил изучение Корана. Давно хотел. Английский язык учу. Жалко, что в школе думал, что он мне не пригодится, и особо не усердствовал. Ещё я читал книги об истории разных восточных стран, смотрел телевизор, больше проводил время с семьёй. И, конечно, тренировался.

— Для тебя отсрочка в проведении Олимпийских игр плюс или минус? Ты был готов показать себя сейчас во всей своей красе?
— Я готов. У меня сейчас хорошая спортивная форма. Я много тренируюсь. 15 июня у нас должны были быть сборы в Кисловодске, но их отменили. Ждём, что решат наши тренеры. А пока тренируемся дома.

— При этом была история, когда из-за действий национальной антидопинговой организации ты оказался всего в одном шаге, в одном флажке, от дисквалификации с предстоящей Олимпиады.
— Да, я в списке ADAMS (Anti-Doping Administration & Management System — система антидопингового администрирования и менеджмента) с 2015 года, кажется, был. И каждый день я отмечал, где нахожусь. Допинг-офицеры могли прийти в любой день без предупреждения для забора проб.

— Каждый день под контролем?
— Да. Думаешь, спортсменам легко, что ли? Например, я указываю адрес, где я буду находиться с 7 до 8 утра, и я обязательно должен быть именно там. Если планы изменились, то я должен своевременно указать это в своей карточке. Вроде все понятно, но однажды мне на почту приходит уведомление: «Господин Садулаев, к вам в такой-то день в такое-то время приходили допинг-офицеры и не нашли вас дома. Объясните причину, пожалуйста». К счастью, у меня внизу во дворе дома установлена видеокамера. Я попросил сторожа проверить записи, смотрим: никого нет, никто не приходил, но видно, как я захожу и выхожу из дома. А в письме написано, что ко мне приходили в 7:00, стучались минут 20, вновь вернулись через три часа и опять им никто не открыл дверь. Я отправил им копию этой видеозаписи на почту. Но самое интересное, через 10−14 дней я получаю повторное письмо с вопросом: «У вас есть ещё какие-нибудь доказательства, что вы находились дома?» Я им пишу: я вам видео отправил, где явно видно меня и не видно никаких допинг-офицеров у ворот. Какие ещё доказательства вам нужны? Но они всё равно поставили мне флажок. Их уже, кажется, два у меня. Аннулируются они только после Олимпиады. И с такими ситуациями столкнулся не только я. На конференции олимпийского комитета, где был и его президент, я поднял этот вопрос, рассказал свои истории и спросил: «К кому мы можем обратиться в таких случаях? Кто защитит наши права?» Но конкретного ответа я так и не услышал. Было сказано, что «мы над этим работаем», и всё в этом роде. Есть разочарование, конечно, по этому поводу, но я уже привык к тому, что у нас в спорте такое бывает.

— После третьего флажка могут отстранить на долгий срок от соревнований, и в него могут попасть Олимпийские игры. Что, если ситуация повторится?
— Сейчас меня убрали из списка, я сам удивлён. Уже месяца два меня в нём нет.

— Для тебя принципиально: выступать под российским флагом или нейтральным? Учитывая историю с допинговыми скандалами вокруг нашей сборной, есть большая вероятность, что ни флага, ни российского гимна в Токио не будет.
— Конечно, очень хотелось бы выйти с нашим российским флагом. Но я считаю неправильным лишать спортсмена возможности участвовать в соревнованиях, к которым он так долго шёл и готовился, из-за политических разногласий.

— История на чемпионате мира в Казахстане в прошлом году, когда за футболку с изображением кавказского религиозного лидера и военачальника имама Шамиля тебя дисквалифицировали на 4 месяца и оштрафовали на 5 тысяч швейцарских франков, вызвала много бурных эмоций у твоих болельщиков. Ты думал, что могут быть такие последствия, как бы поступил сейчас?
— Конечно, я не ожидал такой реакции. Это всё произошло не на соревнованиях, а уже после церемонии награждения. Я снял верхнюю кофту, а снизу у меня была эта футболка с изображением имама Шамиля. Я был в экипировке нашей сборной, но посчитали, что я нарушил правила. Второй раз, заранее зная, что такой выход будет воспринят как нарушение, я уже так не выйду, потому что большой спорт — это не только я, это ещё и моя команда, мой тренер. Но от этого моё мнение об имаме Шамиле никак не изменится. Я считаю его великим человеком и достойным лидером.

— Твой принципиальный соперник — американец Кайл Снайдер. Расскажи про своё знакомство с ним на ковре и в обычной жизни.
— Как соперник он очень сильный, физически очень мощный. Я даже видел, как он за собой бульдозеры таскал. Поэтому бодаться лоб в лоб с ним будет глупо. Надо делать основной упор на технику. Если говорить о нём как о человеке, то он очень воспитанный, религиозный парень.

— На чемпионате мира в Париже в 2017 году он тебя победил. Через год в Будапеште ты взял реванш. Но, по-честному, учитывая горский менталитет и амбиции, тебя устраивает эта ничья?
— Думаю, мы ещё встретимся. Я рассчитывал на эту Олимпиаду в Токио, но её перенесли. Если никто из нас не травмируется и всё будет хорошо, то есть все шансы. Хотелось бы, конечно, встретиться на ковре, но это не от нас зависит. Вот, например, в Казахстане ползала болельщиков приехали посмотреть на нашу схватку с ним, но Снайдер не дошёл до финала, и в итоге я боролся с Шарифом Шарифовым. Так что не всё в борьбе зависит от наших желаний.

— Однажды ты приглашал Снайдера в гости в Дагестан и он обещал приехать. Если всё-таки прилетит, с чего начнёшь его знакомство с республикой?
— Да, во Владикавказе мы с ним общались, когда он прилетал на соревнования. Я хотел забрать его в Дагестан, но он торопился на рейс. Кайл сказал, что давно мечтает увидеть Дагестан, хотел прилететь к нам со своей женой после Олимпиады. Но вот сейчас не знаю, как всё это будет. Если прилетит, то сначала покажу Махачкалу, наше море. Потом обязательно отвезу в горы — к себе в село. Он должен увидеть эти пейзажи. Конечно, первым делом накормлю аварским хинкалом с горным мясом.

— Хочу поговорить с тобой ещё об одном сопернике, бороться с которым пришлось совсем недавно. Где, думаешь, подхватил коронавирус?
— Наверное, от близких. У меня многие им переболели. Я сначала, как и многие другие, не верил в него. Очень долго сомневался. Когда начали говорить о первых заражённых, ради интереса мы с друзьями созванивались с центральными больницами районов, спрашивали о ситуации, там не было больных. У меня отец тоже врач, он работает в детской клинической больнице в Махачкале. Там тоже поначалу не было случаев заражения вирусом. Он говорил: «Мы готовимся». И вот пока мои близкие сами не столкнулись с этим, я отказывался верить. В итоге очень много родственников и друзей переболело. И я тоже подхватил в мае, но у меня прошло всё в лёгкой форме. Была невысокая температура и сильные ломки в спине. Я лечился дома. На 3−4 день уже встал на ноги.

— 21 мая ты со своей страницы в Instagram обратился к своим подписчикам с просьбой оставаться дома. Почему ты не сделал этого раньше?
— А раньше это делали все остальные. В соцсетях каждый второй обращался с призывом «Сидите дома, сидите дома». Людям уже это всё надоело, они злились, и я их тоже понимаю. Когда я ездил по семьям как волонтёр, я увидел, как бедно многие живут. Вот представь: они утром выходят из дома, едут на работу и зарабатывают себе только на ужин. Заработали сегодня — потратили. А завтра что, если остаться дома? Они так и говорили нам: «Пусть мы от вируса умрём, чем от голода». Поэтому я записал обращение перед празднованием Уразы-байрам, понимая, что сейчас речь уже не о работе, а о поездках в горы, посещении родственников и друзей, как это бывает каждый год. Я сам в этом году впервые не поехал в село поздравлять родственников.

— Ты упомянул свою волонтёрскую работу во время пандемии, расскажи о ней подробнее.
— Есть проверенный благотворительный фонд «Инсан», я с друзьями давно сотрудничаю с ним как волонтёр и как спонсор. Сейчас я сам лично начал развозить продукты, чтобы показать остальным, что нельзя оставаться в стороне. Нуждающихся во время этой ситуации с коронавирусом стало намного больше. Руководитель фонда рассказывал, что до эпидемии у них в списках было 10 тысяч обратившихся за помощью семей, а теперь — 15 тысяч.

— Тебя самого тоже очень поддерживают — твои поклонники. Помнится, они даже объявили акцию с целью помочь собрать Абдулрашиду Садулаеву 1 миллион подписчиков в Instagram. Ты сам ставил перед собой такую цель?
— Нет, никогда. Но мне, конечно, очень приятно, что ко мне так относятся, интересуются мною, любят, болеют за меня. Я сам веду свой Instagram и нечасто выкладываю фото, посты, как другие. Я не очень люблю это делать. Я не занимаюсь рекламой в Instagram и на нём не зарабатываю. Моя страница — это просто общение с теми, кто на меня подписан.

— Отвечаешь на сообщения?
— Нет. У меня на это просто нет времени. Но я стараюсь читать комментарии, хотя не всегда это получается.

— Как ты относишься к тому, что комментаторы в соцсетях часто сравнивают тебя с Хабибом Нурмагомедовым, проводят между вами параллели, пытаясь понять, кто круче?
— Никак, я впервые об этом слышу. У нас ним хорошие отношения, мы общаемся. Каждый из нас занимается своим делом — я на ковре, он в клетке. Не понимаю смысла сравнивать нас.

— Есть вероятность, что когда-нибудь ты сменишь вольную борьбу на смешанные единоборства и сам начнёшь выступать в октагоне?
— Нет.

— Но было время, когда ты хотел навсегда расстаться с борьбой.
— Да, это было лет в 13−14. Я, когда только начал заниматься, сразу стал выигрывать у сверстников. Затем начал выигрывать чемпионаты района по вольной борьбе, зональные соревнования, победил на чемпионате Дагестана среди школьников. Но потом меня будто сглазили, я проигрывал ребятам слабее меня. И так было года два. Очень злился, и у меня появилось прямо отвращение к спорту. Я не мог видеть спортзал, когда друзья начинали говорить о борьбе, меня всего переворачивало. Я реально хотел уйти, но старший брат Зумрад мне постоянно объяснял, что так бывает, все через это проходят, надо проявить терпение и не сдаваться. И я слушал его. Набрался терпения и стал работать, работать, анализировать свои ошибки — и взлетел.
Я расскажу тебе одну историю. К одному мудрецу подошёл мальчик, протянул руку с зажатым кулаком и сказал: «У меня здесь насекомое. Как ты думаешь, оно живое или мертвое?» И знаешь, что он ответил? «Всё в твоих руках! Если ты захочешь, то откроешь, и оно улетит, если нет, то сожмёшь пальцы плотнее, и оно умрёт». И я тоже тогда понял, что всё в моих руках. И сейчас знаю, что всё в моих руках.

— Тебя часто называют феноменально одарённым от природы борцом, но то, что ты ещё и трудяга, понятно, когда просто слышишь о том, сколько времени ты тратил на дорогу до тренировок. Шесть часов в сутки только на путь от дома до спортзала.
— Это было уже в Махачкале. Когда я окончил школу в своём селе, мой отец посадил меня рядом и сказал: «Рашид, выбирай, пора уже определиться — ты идёшь в спорт или по моим стопам, в медицину? У тебя есть неделя, чтобы подумать». Но мне она была не нужна, я уже точно знал, чего хочу. Я хотел стать олимпийским чемпионом. И когда я переехал в город, я жил в посёлке Шамхал-Термен. И каждый день у меня на дорогу в зал уходило 1,5 часа. Столько же и обратно. А потом вечером по новой — туда и назад. Причём тренировки заканчивались в 9 вечера, а маршруток от города до посёлка не было. Приходилось добираться то на попутках, то пешком.

— Свой первый гонорар, 300 рублей, ты отдал маме. Что делаешь с гонорарами сегодня?
— Тоже отдаю маме (смеётся). Если честно, вольная борьба — это не такой богатый вид спорта. Но я всегда стараюсь помогать своим родителям, родственникам, друзьям. Я легко расстаюсь с деньгами, но не разбрасываю их на ветер. Я свои деньги трачу так, как я хочу.

— Можешь за раз потратить на шопинг несколько сотен тысяч рублей?
— Нет.

— А оставить крупную сумму в ресторане с друзьями?
— Могу. Любую сумму. Но пока это были не сотни тысяч, а десятки. Было 50−70 тысяч рублей, не больше.

— Что поменялось в твоей жизни с появлением жены и дочери?
— Стало меньше времени на друзей и больше ответственности. Когда у тебя дети, ты уже сам себе не принадлежишь, должен беречь себя ради своей семьи. Сейчас я могу много времени проводить рядом с Аминкой, ей два года. Это очень радует. Потому что раньше я часто уезжал — неделю дома, две недели на сборах. Когда возвращался, она меня даже не узнавала, приходилось заново знакомиться. Поэтому её первое слово было «баба» («мама» в переводе с аварского языка). Я не хочу, чтобы моя семья была в центре внимания, достаточно того, что я публичный человек.

— И ещё о детях. Спортивная школа имени Абдулрашида Садулаева — это твоя отдельная гордость. Есть среди воспитанников те, кого ты в будущем видишь на олимпийском пьедестале?
— Да, после победы на Олимпиаде мне доверили одну из крупных спортивных школ в центре Махачкалы. При помощи сенатора Сулеймана Керимова и депутата Госдумы Магомеда Гаджиева, которые выделили больше 10 миллионов рублей, мне удалось отремонтировать все спортивные залы, создать комфортные условия для ребят. Сейчас там занимается чуть больше тысячи человек. У нас представлены многие виды спорта, три из них олимпийские — борьба, бокс и дзюдо. Но уклон, конечно, делаем на вольную борьбу, так как это мой вид спорта. Эта школа — хорошая площадка для спортивного воспитания. В ней работают хорошие тренеры. Я сам тоже там тренируюсь. Я очень рад, что могу показать пример нашей молодёжи и вести её за собой. Для меня важно, чтобы эти мальчишки не болтались на улице и не занимались чем попало, а были под присмотром, чтобы они стали в первую очередь хорошими людьми, а не только хорошими спортсменами.

— Где ты сам видишь себя через 10 лет — на ковре, в бизнесе, в парламенте?
— Пока не знаю. Надо ещё дожить до этого времени. Сейчас все мои силы и мысли направлены на подготовку к Олимпиаде. Я действующий спортсмен, я хочу бороться и побеждать.

— Любимое время года?
— Лето.

— Караоке или танцпол?
— Танцы.

— Лучшее место для жизни?
— Дагестан.

— Любимый фильм?
— «Эртугрул». («Воскресший Эртугрул» — турецкий исторический сериал)

— Самое вкусное блюдо?
— Аварский хинкал.

— Кофе или калмыцкий чай?
— Кофе.

— Сколько раз хочешь стать папой?
— Пять.

— Кумиры в спорте?
— Александр Карелин, Бувайсар Сайтиев, Александр Медведь.

— Если не вольная борьба, то что?
— Футбол.

— Твоё главное достоинство?
— Об этом должны судить окружающие.

— Недостаток?
— Эго. Но я работаю над ним.

— Твоя мечта?
— Я уже не в том возрасте, чтобы мечтать. Надо ставить цели и идти к ним.

— Цель?
— Второе олимпийское золото.