В начале прошлого века в России не было популярнее спортсменов, чем борцы. Имена Поддубного, Заикина, Спуля гремели на всю страну. Соревнования по французской борьбе, как тогда называлась греко-римская, проходили в цирке и неизменно собирали толпы зрителей, среди которых были Куприн и Блок, Горький и Каменский, Утёсов и Кассиль…
«Дядя Ваня — пропагандист»
Больше всех для пропаганды этого вида спорта сделал И. В. Лебедев. Попросту — Дядя Ваня. Незаменимый организатор чемпионатов и арбитр борцовских схваток. Популярность его была огромна. Невысокий, но крепко сбитый, красивый, обладатель великолепного голоса, он буквально пленял зрителей. Выступал Дядя Ваня в русской поддевке, лакированных сапогах, поверх жилета всегда надевал массивную золотую цепочку с множеством брелоков. На голове носил студенческую фуражку. Известный советский цирковой артист А. Н. Ширай, много раз видевший Дядю Ваню и хорошо его знавший, говорил: «Режиссерским талантом он обладал недюжинным, и фантазии ему было не занимать. Он изобрел „амплуа“ борцов — „любовников“, „зверей“, „комиков“.
На представлении умел доводить зрителей до неистовства. Самые солидные буржуа колотили кулаками по барьеру лож и кричали: „Неправильно!“ И чопорные, осыпанные бриллиантами супруги вели себя не лучше». Дядя Ваня мечтал о театре, поэтому и в спорте не мог обойтись без всяческих спецэффектов и страстей. Мало кто знает, что именно ему принадлежит идея проводить в начале соревнований парады, когда борцы выходят на арену, становятся полукругом, а арбитр представляет их публике. Искусством «представлений» Дядя Ваня владел лучше всего: он наделял борцов такими удивительными званиями, титулами и прозвищами, что оставалось только диву даваться. Кроме всего прочего Дядя Ваня ввел за правило проводить борьбу под музыку. В руководимых им чемпионатах борцы стали постоянно бороться под масками (на профессиональном языке — под чулком), естественно этим еще больше интригуя зрителей. Борец обязан был снять маску только в том случае, если оказывался побежденным. Каких только масок не было: «Красная», «Черная», «Золотая», маска «Инженер», «Металлист», «Красный полумесяц» и тому подобное.
Дядя Ваня привлекал в свои чемпионаты великанов, толстяков, иногда физически слабых, вовсе не способных к борьбе, но эффективно выглядевших в параде. Он сам писал об одном из таких борцов, Франце Бенковском (Циклопе): «В сущности говоря, хорошим борцом он никогда не был, зато устрашал всех и вся своими размерами и своими атлетическими трюками». В жизни человек добродушный, Циклоп на арене играл человека-зверя: обильно раздавал «макароны» (удары по шее и по спине противника ладонями и предлоктевым суставом) и даже рычал. В то время, когда Циклоп боролся, возмущенная его поведением публика бросала на арену палки, зонты, бинокли и даже картошку. А вот рассказ Дяди Вани, относящийся к 1907 году: «Недавно закончилась война с Японией, и, стало быть, бесспорным аттракционом стал бы японский борец. Но не выписывать же японского борца из Токио! В это время один китаец открыл в Петербурге пивную и прогорел. Я встретился с ним. — Как зовут? — Борис Иванович Жандорфу. — Китаец? — Да. — Согласен быть японцем? — Мне все равно, потому что моя пивная прогорела. — И будешь ты теперь уже не Жандорфу, а Кацукума Саракики. Согласен?
«В течение недели, — продолжал рассказ Дядя Ваня, — пробовал я его учить некоторым приемам, но вижу, что в схватках с ним самое главное — держать его самого, чтобы он не свалился нечаянно с ног». И Дядя Ваня, недолго думая, нашел для Саракики подходящее амплуа — «чудовищный грифер». «Вот так, говорю, ты с каждым борцом будешь бороться: минуты две-три держи его за руку, затем бери противника в обхват под мышки, подними его и сразу на пол. Да не бойся, борец сам постарается упасть на обе лопатки. Весь 1907 год прошел у меня под знаком Саракики». Свои воспоминания Дядя Ваня закончил так: «Ведь и до меня борьба на девяносто процентов шла с ранее предрешенными результатами… я внес только больше художественной отделки и культуры в театрализацию».
Начинаем «бурить»!
В профессиональной борьбе никогда не было деления на весовые категории. Эта борьба отрицала ничьи, знала только победы и поражения. Первая схватка, как правило, ограничивалась двадцатью минутами, вторая — сорока минутами, третья, так называемая бессрочная, продолжалась до результата. Победитель должен был заставить своего противника не только коснуться лопатками ковра, но и удержать его на лопатках на протяжении трех-четырех секунд. Разрешались некоторые приемы, запрещенные в борьбе любительской: среди них — двойной нельсон и «макароны». Среди запрещенных приемов: захваты ниже пояса, удары головой, выламывание суставов, удушение и подножки. Интересная особенность профессиональной борьбы состояла в следующем: ни один атлет не мог изо дня в день вести борьбу, да еще с сильными противниками, да еще на протяжении двадцати, а то и более минут. Поэтому борцы-профессионалы заранее договаривались о результате схватки и даже о том, какие приемы будут применять. Это давало им возможность работать смело, свободно, не опасаясь поражения. Такая борьба с заранее предрешенным результатом называлась — «шике». Ей противостояла борьба «бур», то есть настоящая спортивная борьба. Но и «шике» — не всегда означала «жульничество». На тренировках борцы познавали силу друг друга и выясняли, кому в результате должна достаться победа. В азарте схватки двух профессионалов противник мог перейти от «шике» к «буру». И ни с того ни с сего начать «бурить».
А телеграфный столб зачем сломал?
Первое поколение борцов пришло в цирк из деревни — крестьянские дети, привыкшие к труду и наделенные незаурядной силой. Наглядна биография выдающегося борца Ивана Заикина. Родился он в семье бурлака, в девятилетнем возрасте пошел поводырем к слепому, просившему подаяние, потом служил подпаском у уральских казаков, рабочим на мельнице, грузчиком на пристани. Попав в цирк, сразу сделал вызов борцу Снежкину и победил его.
На арене Заикин выступал как исполнитель тяжелоатлетических номеров, носил на плечах якорь весом в 25 пудов, на его плечах гнули железную балку и даже ломали телеграфный столб. Заикин любил театрализовать свои атлетические номера. Современники вспоминали: «Оркестр играл „Эй, дубинушка, ухнем“. Из-за кулис появлялся Заикин в русской рубахе и лаптях, и на плечах нес необычайно большой бочонок. Обносил кругом арены. Потом у него снимали бочонок, и он рассказывал публике свою биографию. Рассказывал, как он из грузчиков саратовской пристани попал в чемпионат, как он сделался чемпионом мира». Знаменитый писатель Александр Куприн состоял в дружеской переписке с Заикиным. Вот что писал он своему другу в 1925 году: «А ведь ты, Ваня, первый показал, что в борьбе надо иметь в своем багаже, кроме силы и смелости, еще и расчеты и мягкость, понимание души противника и снисходительность, и мудрую экономию во всех своих средствах, и многое другое, что давно поставило тебя борцом вне класса». Куприн вспоминал, как мечтал Заикин организовать питомник физической культуры.
Сильный бык, слабый осел…
Поскольку почти все знаменитые борцы того времени вышли из крестьянских, бедных семей, несколько особняком стоял П. Ф. Крылов. Его отец был управляющим на винном заводе, и Крылов учился сначала в гимназии, а потом в реальном училище. Окончил также мореходные классы, получил специальность штурмана. Но его всегда влек силовой спорт. В юности Крылов «упражнялся дома утюгами и поднимал гири в торговых лабазах». Позднее, бросив штурманское дело, начал как атлет выступать в балагане, показывал упражнения с гирями и вызывал бороться на поясах всех желавших. Перешел в цирк, где выступал в день до пятнадцати раз да еще стоял на раусе! Крылов был фанатиком силы. Однажды кто-то из зрителей назвал его быком, и Крылов ответил: «Этот господин говорит, что я бык… Хотя я человек интеллигентный, но работаю на арене, потому что люблю силу. А в общем я нахожу, что лучше быть сильным быком, нежели слабым ослом, хотя бы в чиновничьей фуражке, как сей субъект». Борцы сыграли известную и даже значительную роль в деле развития спорта в России. Там, где они выступали, возникали спортивные союзы, общества, арены. Выходя из чемпионатов, они зачастую становились тренерами. В царской России именно борцы вели наглядную агитацию за физическое развитие человека, его физическую красоту.
«Хулиганские манеры»
Но не всё развивалось так гладко. Так как хозяевами многих чемпионатов были сами борцы, естественно, не желавшие проигрывать, они просто-напросто приказывали борцам «ложиться на лопатки», и после сами себя награждали чемпионскими лаврами. Сохранять свою спортивную честь, не ложиться по приказу на определенной минуте, могли лишь выдающиеся атлеты, такие, как Иван Поддубный, Иван Шемякин, Николай Вахтуров. Чаще всего во главе чемпионатов оказывались откровенные дельцы: Петров, Мейер, Векштейн, Рафаэль и другие. Единственным богом для них была нажива, ради нее они шли на всё. Вот до чего доходило. Борец Ф. Ф. Бесов объявлял, что он плечом сдвинет с места паровоз (!!!), не больше, не меньше! Другого борца, Робине-Хасаева, объявляли диким человеком и водили по городу в цепях. Он сообщал, что поднимет котел весом в 90 пудов, будет бороться с разъяренным быком и львом. Борец де Фосс (Николаев) на всю Россию славился своими скандалами. На арене перед борьбой на потеху публики он съедал поросенка и выпивал четверть водки. Когда де Фосс боролся, трико лопалось и оттуда начинали сыпаться опилки. В профессиональном борьбе все приемы считались хороши, лишь бы они нравились публике или какой-то ее части. Борец Меделаури, работавший в цирке Грикке в Харькове, действовал руками, ногами, головой и даже кусался. Публика, посещавшая рязанский цирк Гореца, «собиралась поднести борцам Торквемаде и Михелю Майеру по хорошему наморднику — чересчур злы». Полиция оказалась вынуждена закрыть чемпионат в петербургском Новом цирке, «так как борцы усвоили хулиганские манеры, которые переносили на арену».
Бр-бр. И публика мерзнет!
А в каких ужасных условиях приходилось зачастую бороться! Из Нежина, где гастролировал цирк Орлова, сообщали: «Хороший наш город для борьбы, любим мы борьбу, как сильный спорт, но сидеть в сильные морозы под парусиновой крышей… бр-бр! И публика мерзнет, и борцы от холода исполняют во время парада какой-то замысловатый индейский танец. Манеж мерзлый, и борются не на ковре, а на куске брезента». Куприн писал по этому поводу: «Публика жаждет увидеть зрелище, как разобьется, искалечится, угробится борец… И силой ее не удивишь. Но ведь есть же эффектные, вовсе не трудные, но сногсшибательные номера, когда после неуловимого шепота победителя «сдавайся», зритель весь впивается в последний аккорд борьбы, какое-нибудь «бра руле» или «тур де тет». Организаторы делили участников чемпионата на три основные группы: чемпионов, апостолов и яшек. Первые, наделенные большой силой и владеющие техникой борьбы, претендовали на призовые места; апостолы — борцы с хорошими фигурами — давали возможность чемпионам выявить свою квалификацию и, наконец, яшки, иногда их презрительно называли подкладкой, — это или старики или совсем неопытные молодые борцы, которым предписывалось ложиться на лопатки.
Что за «Адская кузница»?
Помимо борьбы участники чемпионатов показывали и атлетические номера. Особо популярен был номер «Адская кузница». На грудь атлета ставили наковальню, и на ней кузнечными молотами ковали железо. Или же разбивали на груди атлета громадный камень. Надо сказать, борцы того времени обладали просто феноменальными физическими способностями. Так, например, Павел Ступин при весе в 145 кг совершал сложные акробатические прыжки и кульбиты. Макс Дантаг приседал шесть тысяч раз в течение трех часов. Иван Чекунов поднимал наковальню весом в 560 кг. Гермон Гернер, держа в каждой руке по 50 кг, пробегал сто метров за 18,4 секунды! А семнадцатилетний Георг Лурих с завязанными глазами легко жонглировал двухпудовыми гирями. Иногда в чемпионатах пробовали демонстрировать приемы национальной борьбы, но делали это крайне неумело, зачастую дело сводилось к простой халтуре. Исключение составляла исландская борьба Глима, ее показывали Иозефсон и его ассистенты. В этой борьбе широко используются подножки и болевые приемы. Очевидец вспоминал, как Иозефсон вызывал всех желающих с ним бороться, и как «смешно было видеть смельчаков и сомневающихся, скошенных молниеносными подножками».
Немедленно дать в цирк чемпионат!
До войны ничто не предвещало заката популярности французской борьбы. В Главном управлении не было отбоя от заявок из разных уголков страны с просьбами «дать в цирк чемпионат», прислать борцов. Порой нешуточные скандалы разгорались даже из-за одного спортсмена. На фронт лучшие цирковые борцы ушли едва ли не в полном составе. Домой суждено было возвратиться не всем. В 1971 году расформировали последний борцовский чемпионат, чей уровень уже не выдерживал никакой критики. Так бесславно завершилась эра борьбы, которой восхищалось не одно поколение зрителей. И до сих пор нет ответа на один простой, но вместе с тем очень сложный вопрос: «Неужели больше никогда под куполом цирка не раздастся — Маэстро, марш! Парад-алле! — и на манеж не выйдут борцы? Неужели это больше никогда не повторится?
